Сколько себя помню, День Победы встречаю со слезами на глазах. Тысячи и тысячи погибших мужчин в самом расцвете лет. Сколько добрых дел они могли бы совершить. Мой отец, Владимир Антонович Воробьев, призвался на фронт 29 июня 1941 года. Мама, как величайшую реликвию, хранит тот документ. Мне в ту пору было два с половиной года. Кажется, я помню его руки, подбрасывающие меня к потолку, свой счастливый детский смех.

Босоногое, голодное детство детей войны. Когда отец ушел на фронт, мама, Надежда Петровна, привезла меня к бабушке, Пелагее Васильевне Зацаринной в Староминскую, а сама ушла добровольцем. Связисты всегда были востребованы. На улице Ярмарочной прошло мое детство.

Отчетливо помню отступающие наши войска. Худые, голодные, изможденные жарой лица бойцов. Ужас, охватывающий нас при взрывах элеватора, железной дороги, нефтебазы. Бомбежки, разрывы снарядов, вой немецких самолетов. Заслышав гул «мессеров», ребятня и взрослые бежали в окопы, вырытые конце огорода. Треугольные письма… Их ждали с нетерпением… А потом пришло то, подписанное чужой рукой, где четким почерком было написано: «Ваш муж, гл. бригадир 255 бригады морской пехоты Владимир Антонович Воробьев, погиб смертью храбрых в боях за Малую землю 10 сентября 1943 года. Похоронен на Пионерской площади г. Новороссийска». Помню лицо мамы, державшую в руках похоронку. В нем боль невосполнимой утраты, горе, отчаяние. Мама так и пронесла в сердце верность той первой любви.

Вечно голодные, мы тайком, чтоб не попасть по горячую руку объездчиков полей, пробирались на пшеничное или ячменное поле. Я тоже старалась собрать хоть немного колосков, чтоб бабушка смогла сварить кашу или затирку. Лакомством для нас стали калачики, пастушья сумка, укроп, клей с вишни и жерделы. Когда поспевала шелковица, мы обносили ее по всей округе.

У детворы было много обязанностей. Мы чувствовали ответственность за жизнь семьи. Ухаживали за домашней живностью, собирали и лузали жерделы, чтоб зимой было с чего сварить компот, помогали в огороде. Вдоль железнодорожной насыпи собирали куранду (перекати-поле), стебли подсолнуха, кукурузы, чтоб протопить печь. У кого были младшие братишки и сестренки, везде таскали их с собой, так как взрослые трудились в поле.

Помню, как мы, детвора, бегали на вокзал, когда с фронта стали возвращаться защитники Отечества. Никогда не забуду счастливые лица своих друзей, встретивших своих отцов. Несмотря на похоронку, в душе долго теплилась надежда: «А вдруг это ошибка?» Так хотелось в это верить, так хотелось прижаться к отцу, почувствовать себя защищенной, увидеть вспыхнувшие счастьем глаза мама. Но этому не суждено было сбыться.

Много лет спустя я подробно изучила путь 255 бригады морской пехоты, особенно сражение за Малую землю, и зримо представила то последнее в жизни отца сражение…

«В ночь на 10 сентября корабли десанта вышли из Геленджика. В 2.44 утра началась артиллерийская подготовка, а в 2.45 катера группы прорыва атаковали торпедные точки противника на молах. Путь в бухту по узкому проходу был открыт. С 3 часов в порт стали врываться торпедные и сторожевые катера, мотоботы с частями первого эшелона десанта. Его высадка производилась до 5 часов утра.

Катера маневрировали среди сплошных столбов воды от разрывов снарядов, небо освещали сотни немецких ракет. Многие корабли получили пробоины. Поняв, что началась десантная операция, противник спешно стягивал к порту силы, усилил артиллерию, а с рассветом в сражение включилась его авиация. Немцам удалось сорвать высадку 2 эшелона десанта. Несколько групп десантников из 255 бригады морской пехоты были высажены в южной части порта, но поскольку ввиду разобщенности сил им грозило полное уничтожение, они с боем прорвались на позиции советских войск на Малой земле. Бои на плацдармах шли непрерывно, отличались крайним ожесточением, изобилуя рукопашными схватками. Личный состав проявлял массовый героизм. В этот день артиллерия противника потопила 8 советских катеров и 5 десантных ботов».

Отцу в ту пору было всего 32 года. Гляжу на его фотографию, сохраненную мамой: мужественное лицо, решительный и бесстрашный взгляд. Вспоминал ли он в последние секунды своей жизни, что где-то далеко остается сиротой его дочурка Людочка, а молодая жена Надежда вдовой? Или смерть нашла его мгновенно, и только душа бойца, отдавшего жизнь за свободу Отчизны, устремляется к нам из небытия, чтоб мы, его дети, а теперь уже и внуки, Аркадий и Таня, всегда помнили защитника Отечества?