ПРОРВАВ оборону немцев под Краснодаром, советские войска продолжали наступление на сооруженную врагом «Голубую линию».

Собрав расчет своего орудия, сержант Василий Пыдык поставил перед ним задачу, полученную от командира батареи:

- Огонь будем вести по высоте с прямой наводки, орудие выкатим вручную. Позицию надо выбрать удобную для того, чтобы держать под обстрелом балку. По ней возможен прорыв танков, когда наши возьмут высоту. Немцы попытаются вернуть ее, но мы должны во чтобы то ни стало не дать танкам прорваться в тыл. 

Ночь прошла в хлопотах. Выбрав и подготовив позицию, расчет установил орудие, позаботился о боезапасе. Усталые бойцы опустились на дно окопа. 

Воющие залпы гвардейских минометов раскололи утреннюю тишину. Это был сигнал начала артподготовки. Расчет вел огонь по окопам немцев на высоте, которая на картах именовалась 114.

Еще не успели немцы прийти в себя от шквального огня, как уже гремело мощное «ура». В атаку бросилась советская пехота. Взрывы гранат, автоматные очереди слились в единый гул боя. 

- Ну, теперь жди контратаки, - проговорил Василий, смахивая с себя землю, - пожалуют и танки. Но раньше них над высотой появились немецкие самолеты. Они сыпали бомбы, заходя в пике, лавину за лавиной. Казалось, что на земле уже не было ничего живого. И вот на поле, несясь на полной скорости, появились танки. Наводчик Гога Чутлашвили прильнул к окуляру, ловя головной в перекресток прицела. Грянул выстрел, и танк, резко качнувшись, остановился. Желтые языки пламени охватили его. Еще один танк, обходя в горящую машину, попал под меткий выстрел второго орудия, стоящего метрах в двухстах. Оба танка пылали. Немецких автоматчиков прижали к земле пехотинцы. Стальные чудовища остались без прикрытия и повернули назад. Первая контратака немцев захлебнулась. Но через час все повторилось сначала. Гога поймал на прицел идущий слева немецкий танк, и тот вспыхнул, как два предыдущих. Артиллеристы били по танкам, пытавшимся проскочить по балке в обход высоты, где шла жаркая схватка с немецкой пехотой. Еще два танка были подбиты расчетом Василия Пыдык.

Восемь атак отбили в этом бою. Шесть танков пылали в балке…

Когда бой затих, командира орудия и его наводчика срочно вызвали на командный пункт полка. На ходу приводя себя в порядок, они добрались до КП. Здесь их встретили приветливо. Незнакомый  Василию   генерал крепко пожал им руки, поблагодарил за отвагу в бою и приколол обоим на грудь по ордену «Красного Знамени». Бойцы его расчета были представлены к награждению орденом «Красной Звезды».

А через несколько дней воинский эшелон увозил их на запад. В  составе 4-го Украинского фронта командир      76-миллиметрового орудийного расчета освобождал легендарную  Каховку, форсировал Днепр, Ингул. К боевым наградам прибавились еще один орден «Красной Звезды» и медаль «За отвагу». 

В бой за Каховку он шел уже коммунистом. Потом воевал в Польше, Восточной Пруссии и вел огонь из своего орудия по рейхстагу. 

Победу праздновал западнее Берлина, где еще добивали окруженную группировку яростно сопротивлявшихся фашистов, за что получил вторую медаль «За отвагу». Одиннадцать боевых наград украшают грудь ветерана финской и Великой Отечественной войн старшего сержанта Василия Федоровича Пыдык, прошедшего свой боевой путь от Кавказа до Бранденбургских ворот. 

«СН» № 51-52 от 30 апреля 1970 г.

В ночной разведке

В БИНОКЛЬ проглядывался город Керчь. Где самое уязвимое место, куда обрушить силу артиллерии и авиации с тем, чтобы навсегда выбить гитлеровцев из крымского города, командование точно не знало. «Захватить языка» - такой приказ получил взвод лейтенанта Корнеева. Его разведчики были в полку на особом счету. И задания им давались особые.

Прошли сутки в наблюдении. Много вариантов предлагали разведчики. Но при их детальном обсуждении «против» оказывалось больше. Задумался командир, молчит и украинец Паспеченко, который в подобных случаях любил давать советы и предложения. 

- В «гости» идти надо в район кирпичного завода, - неожиданно заговорил кубанец Дмитрий Капуста.

- Не до шуток сейчас, Митя, - ласково оборвал его усач Алексей Паспеченко. - Там минное поле - раз, железнодорожное полотно, с которого фашисты глаз не спускают, - два, к тому же рядом наблюдательный пост на заводской трубе - это три. А четыре - дзот на дзоте сидит и траншеями погоняет. Как миленьких, нас сцапают фашисты и спасибо не скажут. 

-  Не знаю, скажут или нет немцы «спасибо», а я вот говорю, - и командир поблагодарил молодого разведчика за дельное предложение. - Охраняется этот район действительно во все глаза. Оборона, верно, крепкая. Но не ждут нас гитлеровцы, они уверены, что русские не пойдут на верную смерть. А мы пойдем, только не за смертью, а за «языком».

Оглядев еще раз своих храбрецов, лейтенант назвал четыре фамилии:

- Со мной пойдут Кузнецов, Ханабусов, Паспеченко и Капуста. Час - на сборы. 

Из блиндажа Дмитрий вышел последним. На улице кромешная тьма. И не по-военному тихо. Знал он, что задание не из легких. Может быть, потому и забилось сердце от радости, когда лейтенант выбрал его на трудное задание. Значит, его считают равноправным, знают, не подведет парень.

Первыми ушли саперы. Долги и тревожны минуты ожидания. Кажется, все благополучно: выстрелов нет. Только с педантичной точностью через каждые пять минут, рассекая ночную мглу, взвиваются немецкие ракеты. 

- Кляп не забыл? - спросил у Дмитрия Николай Ханабусов. - Давай сюда. Я буду «кормить» фашистов.

И снова молчание. Минутная стрелка сделала оборот на циферблате. 

- Все в порядке. Пошли! - послышалась   команда. 

Впереди - сапер-проводник. За ним гуськом ползут разведчики.        

 - Знаков никаких, тьма хоть глаза коли, а он словно по нюху находит безопасный коридор, - подумал о сапере Дмитрий. - Как же с языком назад будем идти? Или нас проводник будет дожидаться?

- Отдых, - услышал кубанец.

- Значит, впереди последняя преграда, - решил молодой разведчик.

Надо успокоить дыхание, дать отдых телу.

А сердце… Оно так билось в груди, что Дмитрию казалось, будто этот стук слышат другие. Пришли на память слова командира: «Операция сложная. Успех ее будет зависеть от нашего умения, смелости и смекалки, от сознания ответственности и долга перед Родиной». Вспомнил Дмитрий, как шел в первую разведку. Под Новороссийском это было. Как ему потом за успешное выполнение задания командир объявил благодарность. Как в кино, мелькали кадры прошлого.

Позади осталась колючая проволока. Молодцы, минеры. Все предусмотрели. Брешь вон какую проделали и отсеченную проволоку в сторону оттянули, чтобы при возращении она не помешала. Еще полсотни метров проползли разведчики. Вот железнодорожная насыпь. Прошел патруль. Ветерок донес немецкую речь. «Часовых проверяют, - определил Дмитрий. - Брать языка здесь опасно».

- Пройдем вглубь, - словно угадывая мысли кубанца, шепнул лейтенант. И три силуэта бесшумно метнулись через полотно. Дмитрий и Паспеченко остались здесь. Им приказано в случае необходимости огнем прикрыть отходящую группу. В метрах пятидесяти от железной дороги находился дзот. Не ждали немцы гостей. Даже видавший виды лейтенант удивился ловкости и согласованности в действиях Кузнецова и Ханабусова. Не успел немец и рта раскрыть, как его «обработал» сибиряк, а Ханабусов мгновенно «накормил» фашиста кляпом. Другого эсэсовца, который находился в дзоте, пришлось уничтожить.

Отход был спокойным. Лишь при подходе разведчиков к своим позициям противник обнаружил пропажу и открыл минометный огонь.

Эсэсовец оказался огромным детиной. Ох, и попотел с ним украинец Паспеченко, который не только веселым нравом, но и недюжинной силой славился в полку. 

- Не могли потоще выбрать, - возмущался потом усач. - Ну, и удружили вы мне. До сих пор спина болит. Упирался гад. Преданный фюреру попался.  

- Я мягкосердечный, - отшучивался Кузнецов. - Тощий-то сладко спал. Пожалел, не стал его будить.

За эту операцию староминчанин Дмитрий    Петрович Капуста был награжден орденом Славы. После войны кавалер двух орденов Славы возглавил бригаду строителей в колхозе «Кавказ».

«СН» № 37 от 28 марта 1970 г.