Как узнаем из секретных документов, расказачивание было задумано революционерами задолго до  1917 года. А все потому, что казаки отличались своими консервативными взглядами, свободолюбием, любовью к родной земле, самодостаточностью, независимостью. Были зажиточны, предприимчивы, и в большинстве своем грамотны.

До 1917 года в России проживали более шести миллионов казаков, которых идеологи революции объявили контрреволюционным сословием. Один из таких «теоретиков» И. Рейнгольд писал Ленину: «Казаков, по крайней мере большую их часть, надо рано или поздно истребить, просто уничтожить физически, но тут нужен огромный такт, величайшая осторожность и заигрывание с казачеством: ни на минуту нельзя забывать, что мы имеем дело с воинственным народом, у которого каждая станица – вооруженный лагерь, каждый хутор – крепость».

Первые карательные акции были организованы сразу после  октябрьского переворота, силами неказачьего населения (латышами, мадьярцами, кавказскими горцами и др.). Своего пика террор против казаков достиг в ходе Гражданской войны, особенно после выхода секретной ОРГ бюро ЦК ВКПП(б) от 24 января 1919 года, в которой в частности говорилось: «Последние события на военных фронтах в казачьих районах – наши продвижения вглубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск – заставляют нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо:

1. Провести  массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо принять все те меры, которые дают гарантию от каких-то попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.

2. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты. Это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.

3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселения, где это возможно.

4. Уравнять пришлых «иногородних» к казакам в земельном и во всех других отношениях.

5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.

6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.

7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах вплоть до установления полного порядка.

8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания».

Тремя пунктами этой директивы уничтожался практически весь народ. Надо сказать, что среди казаков почти не было бедноты, следовательно, истребить надлежало практически всех. Продотряды забирали весь хлеб, даже семенной, оставленный для посева на следующий год.

Отнять его – обречь семью на голод. Оружие для казака всегда было символом его принадлежности к казачеству. Разоружая казака-воина, ему наносили оскорбление. Именно шашкой казак голосовал на Круге. Так что казак без шашки не казак. Плюс ко всему у казаков имелось и наградное оружие. Это была память о своих подвигах или подвигах предков.

С выходом циркулярного письма казачество фактически было объявлено вне закона. Началась массовая депортация казаков, а их земли, дома и имущество передавались иногородним. Реквизировали лошадей, отбирали продукты, конфисковывали оружие. Все казаки в возрасте от 18 до 50 лет должны были быть вывезены на Север. И только из-за нехватки вагонов процесс задерживался. И это было только начало. Перешедшие же на сторону красных казачьи полки отправили на Восточный фронт.

Вот что писал об этом времени красный казачий командир Ф. Миронов: «Население стонало от насилий и надругательств. Нет хутора и станицы, которые бы не считали свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса. Восстания в казачьих областях вызывались искусственно, чтоб под этим видом истребить казачество».

В Староминском районе очень многие казачьи семьи были сосланы в Сибирь как враги народа. Им вменялась в вину просто принадлежность к казачьему сословию. Многие впоследствии были расстреляны как участники вымышленного заговора. В 1935 году жители хутора Желтые Копани, Ганжула Николай Николаевич и Чепурной Дмитрий Степанович, были высланы в Красноярский край (Минусинский район, село Мотыгино) за то, что были зажиточные. У Чепурного было два Георгия, добытые в жестоких боях с врагами. Дмитрия Чепурного сослали со всей семьей. Многие годы они трудились на Леоновских золотых приисках. Позже семью тоже перевезли в Красноярский край. 

Среди изгнанных староминчан и   Федор Иванович Горб, будущий писатель, автор книг о репрессированном казачестве. 

Родился наш знаменитый земляк 10 января 1908 года на хуторе Западный Сосык. В 1929 году вместе с отцом, Иваном Ильичом, и матерью, Анной Яковлевной, был сослан в Свердловскую область. Два года пробыл на Урале, некоторый срок в Белореченске, в Кубе  (Азербайджан). Затем последовал новый арест, перемещение на три года в Ухто-Ижемский лагерь. 

В 1942 году он был отправлен на фронт. Будучи раненным, попал в плен. С немцами не сотрудничал, но как репрессированный казак получил возможность сотрудничать с редакциями ряда русских  эмигрантских изданий. Попробовал свои силы в печати. В начале печатался под псевдонимом Федор Печорин, позже стал подписываться: Федор Кубанский. После войны эмигрировал в Аргентину, а затем – в США.

За границей написал и издал за свой счет книги «На привольных степях кубанских» (1955), «Черный ураган» (1957), «На память» (1958), «Степи привольные, кровью залитые» (1962 год). Две из них – «На привольных степях кубанских» (о Староминской) и «На память» (о Канеловской) –  есть в наших музейных фондах, а повесть о Староминской, благодаря публикации ее в «Родной Кубани», стала отныне доступной не только специалистам-историкам, но и широкому кругу читателей.

Среди расстрелянных в первые годы Советской власти казаков и мой родственник, брат моей бабушки Марии Захаровны Кияшко, Гордей Захарович Кияшко. Дочери его успели выехать в соседнюю Ростовскую область, там вышли замуж и очень долго ничего не знали о судьбе своего отца. И таких семей тысячи. 

Казачьи станицы обезлюдели. В некоторых было уничтожено до 80 % жителей. Многих казаков выслали из станиц, освобождая земли для не казачьего населения. Часть казаков покинула родные места по собственной воле, спасая детей, отрекаясь от всего, что было раньше. Одни уезжали на чужбину, другие оставались в России, но перестали называть себя казаками и ничего не рассказывали своим детям о том, откуда они родом, кем были раньше.

Но было и немало казаков, бережно хранивших память о своих предках и с гордостью продолжавших называть себя казаками. Именно благодаря им казачество дожило до наших дней. Это их настойчивость помогла снять ограничения на службу казаков в Красной армии, а позже прославить казачество на фронтах Великой Отечественной войны.

После Победы казаки словно растворились среди других народов. Но когда в 1991 году появился закон Российской Федерации «О реабилитации  репрессированных народов» и в нем  были упомянуты казаки, их потомки подняли головы и начали возрождать казачество.

Если сказать честно, дело это оказалось очень и очень трудным: многое было утеряно, многое утратило свое значение. Но вот чего не отнять у казаков, так это упорства. Потомки тех, кого большевики старались всячески истребить, теперь  старательно собирают по крупицам знания о культуре, языке и обычаях своего народа, восстанавливают то, что еще до конца не утрачено.

Подготовила Инна ШВЕЦ

(Использованы архивные документы музея и открытые источники)